В Кремле 2 декабря 1949 года проходило заседание Комитета по разработке и организации проведения мероприятий, связанных с семидесятилетием И.В. Сталина. В стенограмме заседания первым пунктом отмечено, что 21 декабря, в день рождения вождя, в Большом театре по этому поводу состоится торжественное заседание. Вторым пунктом  —  что 22 декабря в Кремле пройдёт правительственный приём. Назначалось и время начала концертной программы — в девять часов вечера. Но фактически она началась вечером в шесть часов. Об этом свидетельствовали участники того торжества — артисты Воронежского хора.

Сборы были недолги

На следующий день после заседания Комитета всем участникам предстоящей концертной программы была поставлена задача – в кратчайший срок предоставить список предлагаемых к исполнению номеров.

Коллегиально в Воронежском хоре решили: открывать выступление следует песней К.И. Массалитинова «Величальная Сталину» (впоследствии она будет записана на грампластинке). Следом — «Лети, Победы песня», а солировать должна Евдокия Осипова. Завершить выступление предполагалось частушками. Опять-таки посвящёнными Иосифу Виссарионовичу.

Спецпочтой в Москву отправили все тексты и ноты предлагаемых к исполнению песен и частушек. Обе песни прошли цензуру и были утверждены. А вот частушек из десяти оставили пять.

Срочным порядком с каждого хориста сняли мерки для пошива новых костюмов. Репетиции шли каждодневно, а то и по два раза в день. У художественного руководителя К.И. Массалитинова появились претензии к Осиповой: ему казалось, что в голосе у неё «ощущается металл», и надо больше теплоты, радушия, подъёма.

«Нельзя с каменным лицом чеканить такие слова:

В советские амбары

Плыви, зерно, рекой.

Пусть Сталин улыбнётся

Победе трудовой.

И потом, Евдокия Михайловна, зачем берёте руки в боки. Вы не на свадьбе петь собираетесь, а в Кремле» , — с явным раздражением говорил Массалитинов.

— Осипова очень переживала, что её могут отстранить, — вспоминал балалаечник-виртуоз оркестра Воронежского хора Максим Андреевич Бородин. — Но всё обошлось, и наша Дуся оказалась на высоте.

А сама Заслуженная артистка РСФСР Евдокия Осипова рассказывала так:

— Помню, мы стояли на небольшом возвышении, что-то вроде сцены, а столы для гостей в Георгиевском зале Кремля располагались так, что все гости сидели к нам спиной. Им то и дело приходилось оборачиваться, чтобы увидеть выступавших. Вот наша песня «Лети, Победы песня» закончилась — и тишина. Мы в ужасе замерли. И тут поднимается Сталин. Редкие, как звон осколков, хлопки в пронзительной тишине зала. Неспешный поворот головы — и одно слово: «Повторить». Это было счастье.

«Никуда не выходить, по сторонам не глазеть»

Утром были в Москве. Автобусом с вокзала хористов и оркестр отвезли в гостиницу в Марьиной Роще.

— Нас предупредили, чтобы никуда не выходили, — вспоминала солистка хора Мария Максимовна Зеленева, — так как в любой момент могут всех собрать. Так и произошло. Объявили: с документами садиться в автобус. Отправляемся в Кремль.

Подъехали к Боровицким воротам. На пропускном пункте по очереди и по списку вызывали каждого участника хора. Проверяли паспорта, пристально сличая фотографию на документе с его обладателем. Затем сопровождающий повёл воронежцев в специально отведённое помещение: «Располагайтесь, — сказал. И предупредил: «Никуда не выходить, по сторонам не глазеть».

— Ждём-пождём, — говорил Бородин, — вдруг дверь отворяется и входит ещё один из охраны: «Представить для досмотра музыкальные инструменты и личные вещи». У меня он взял балалайку-прима, вертел её так и сяк. Не знаю, что он там искал, но, ничего не увидев подозрительного, вернул мне инструмент. Контрабас — он же больше по размеру — осматривал и дольше, и тщательнее.

Когда сопровождающий озадачил артистов, сказав, чтобы они не «глазели по сторонам», воспринято это было по меньшей мере с удивлением. Как можно «глазеть», если сидишь безвылазно? Но оказалось, что в той комнате, куда поместили артистов, есть окно в другое помещение, из которого было видно снующих туда-сюда официантов.

— Вид у них был озабоченный и сосредоточенный, — продолжал Бородин. — Я от нечего делать занялся подсчётом, сколько работало официантов во время правительственного приёма. Получилось, что 96 человек. Сколько лет прошло, а запомнил цифру. Что значит — «нелегально» добытая информация.

Около десяти вечера хор в полном составе направился к месту выступления. Впереди шла директор коллектива Галина Рогинская. Она была в таком же народном костюме, как и у остальных певцов. Галина Болеславовна вела ту часть концертной программы, которую отвели воронежцам. Представила Воронежской хор, сказала, что создан он в военную годину – зимой сорок третьего. Объявила первый номер — «Величальная Сталину».

Тут же аплодисменты.

— Сами до головокружения волновались, а всё равно замечали, кто там, рядом с вождём, — делилась Зеленева. — Справа расположились главы иностранных государств — Мао Цзэдун, Хо Ши Мин, Пальмиро Тольятти. Слева — члены нашего Политбюро: Молотов, Маленков, Берия. Сталин — в середине, на нём был серый костюм Генералиссимуса.

Сталин сидел вполоборота к выступающим, слушал «Величальную» в свою честь. «Лети, Победы песню» вождь пожелал услышать ещё раз (по воспоминаниям, он был музыкально одарённым).

Улыбка вождя

И вот наступил час частушек.

— Я видел, как у Марии Николаевны Мордасовой ещё загодя загорелись щёки, — вспоминал Максим Андреевич. — До того как она вышла на сцену, где-то в уголке, смотрясь в зеркальце, подкрасила губки. По жизни, даже в молодости, она никогда не красила ни губы, ни брови. Только тогда, когда выходила к зрителям.

Грянул оркестр.

Мордасова стремительно, улыбаясь своей неотразимой улыбкой, подтанцовывая, отделилась от стоящего хора.

И пошла:

Посмотри, товарищ Сталин,

Зорким взглядом из Кремля:

Нету в полюшке огрехов,

Вся засеяна земля.

Зал явно оживился. Мордасова тут же с лихой проходкой продолжила:

Крепнем мы и вырастаем,

Восхищаем целый мир,

И ведёт героев Сталин —

Величайший командир.

Потом были третья, четвёртая частушки во славу Иосифа Виссарионовича Сталина. В пятой, заключительной, шла речь о селекционере Мичурине и его новых сортах яблок. Стоило Мордасовой пропеть «с ветки яблочко упало — с ног свалило милого», как заулыбался и Сталин.

Частушка допета, Мария Николаевна в пояс поклонилась и только двинулась, чтобы присоединиться к хору, как Сталин, полностью повернувшийся к артистке, указал пальцем на Мордасову и произнёс: «Ещё раз!»

И все пять частушек вновь прозвучали под сводами Кремля.

Завершил же концертную программу правительственного приёма в честь 70-летия И.В. Сталина ансамбль песни и пляски Советской армии под руководством А. В. Александрова.

* * *

Виртуоз-балалаечник, создатель в Воронеже первой музыкальной школы игры на балалайке Максим Андреевич Бородин как-то поделился:

— Всё думаю, почему Воронежский хор, на ту пору самый молодой в стране, пригласили на юбилей Сталина? Поговаривали, что будто бы он услышал в записи на пластинке нашенскую «Под горой росли цветочки», и она его не оставила равнодушным; и что даже та самая пластинка лежала у него в кабинете. Так ли это на самом деле или нет, не знаю. Но, судя по всему, воронежские напевы ему оказались по душе!