Мудрый Часовщик из одноимённого спектакля, экстравагантный Павел в постановке «Маруся», чтец, представляющий актёра-фронтовика Юрия Никулина в спектакле «Война, беда, мечта и юность»… Герои заслуженного артиста Воронежской области Олега Столповского привлекают своей добротой, юмором и музыкальностью. О том, почему артист на сцене сродни вампиру, какие прекрасные и опасные моменты таит в себе эта профессия, Олег Столповский рассказал в интервью «TV Губернии».

Артистом был с трёх лет

– Олег, вы довольно часто появляетесь на сцене с гармонью или с гитарой, очень органичны как в детских музыкальных спектаклях, так и во взрослых. А свой первый выход помните?

– Сам не помню, но его запечатлела семейная кинохроника. У отца была кинокамера, и он снял момент, когда я, трёхлетний, поставил на проигрыватель пластинку и начал танец с выходом из-за шкафа.

– То есть уже начали путь к будущей профессии. А когда окончательно стало ясно, что пойдёте в артисты?

– Во втором классе в сочинении на тему «Кем я хочу быть» написал, что собираюсь стать артистом. В старших классах попал в школьную театральную студию, которой руководил артист драмтеатра Валерий Потанин. Туда сначала пришёл мой брат. А чтобы я по улицам не шатался, мама сказала: «Будешь ходить вместе с ним». Со студийцами мы сделали спектакль «Предложение» по Чехову, который занял первое место на городском конкурсе школьных театров и второе место — на областном. Потом студия закрылась, и мы кочевали вслед за Потаниным по всем школам. Дошли до железнодорожного техникума, где поставили спектакль «До третьих петухов». Мне там роли не нашлось. Но я, как Высоцкий, выходил с гитарой и исполнял песню своего сочинения. Вот так всё и пошло…

– Значит, маршрут предполагался один: театральный факультет…

– В 1989 году я поступил в Воронежский институт искусств на курс Владимира Бугрова, педагогом у нас был Сергей Надточиев. После окончания вуза отслужил в Театре Российской Армии. Затем делал отчаянные попытки предложить себя столичным театрам. Вернулся в Воронеж, где меня рассмотрел режиссёр ТЮЗа Александр Латушко. В 1994 году он взял меня в театр. Спустя год я играл в премьерном спектакле «Дети Ванюшина», который ставил у нас Борис Преображенский. Он собрал сильный актёрский ансамбль, сделал мощную постановку. Правда, шла она недолго. Требовалось давать больше целевых спектаклей для детей.

– Целевые – это какие?

– Те, на которые приходят сразу несколько классов или вся школа. Для актёров это было настоящим испытанием, потому что дети в зале занимались чем угодно, только не просмотром постановки. Шумели, вставали посреди действия. Был момент: в полной тишине с верхних рядов вниз по ступенькам покатилась бутылка…

– Я так понимаю, мы говорим о 90-х… Сейчас по-другому?

– Безусловно. Сейчас учителя готовят ребят к посещению театра. Дети ведут себя, как подобает, и, слава богу, не стреляют в актёров из рогаток и трубочек.

Возвращение к истокам

– Как в спектаклях ТЮЗа зазвучали ваши песни?

– У режиссёра-постановщика Александра Муравлёва было правило: «Детская сказка не может быть без песен». Первой нашей совместной работой стал спектакль «Золотая богиня» по пьесе Людмилы Петрушевской. Это была немного хулиганская история, в которой два клоуна спасали город от злодея, прятавшегося под слоем краски. Они обливали его растворителем, после чего он становился маленьким безобидным паучком. Детям спектакль безумно нравился. А учителя протестовали — уж слишком бесшабашным было то, что происходило на сцене. Также мои песни звучали в спектаклях «Домовой снимет угол», «Принцесса на горошине».

– Несмотря на успех, вы решились уйти из театра. Почему?

– Не то, чтобы я потерял интерес к театру, но в начале нулевых артистам было финансово тяжело. Я к тому времени женился и понял, что на театральную зарплату я семью не вытяну. Восемь лет проработал звукорежиссёром на радио, после чего меня переманили в торговый центр, где также требовалось заниматься звуком.

– А как случилось возвращение в ТЮЗ?

– Для меня неожиданно. Знакомый в разговоре обмолвился: «Плохо, что ты из театра ушёл, я ведь только на тебя ходил». И тут я понял, что, уходя, вообще не задумывался о зрителях, которым, как выяснилось, был нужен.

– Такой большой перерыв — не жалко упущенного времени?

– Я считаю, любому артисту необходимо периодически выходить из театра и погружаться в жизнь людей, не связанных со сценой. Только там собираешь полезные наблюдения, впитываешь непривычные интонации. Считаю, что вернулся в театр с огромным жизненным багажом, который помог мне иначе смотреть на своих персонажей.

– Они у вас очень запоминающиеся. Какой из них ближе по духу?

– Всех люблю. Во многом совпадаю со Страшилой из «Волшебника Изумрудного города». Порой мне кажется, что я настолько глупый в этой жизни, настолько к ней не приспособленный. А потом меня в самый, казалось бы, трудный момент — раз: осеняет, как выйти из ситуации.

Мастерство актёра — расшатывание нервной системы

– Не опасно для артиста пропускать роль через себя?

– Я сыграл Торчалова в спектакле Александра Сидоренко «Страсти по Торчалову». Это была роль на разрыв, и я в один момент чуть не довёл себя до сердечного приступа. Но актриса Ольга Аросева не зря говорила, что мастерство актёра — целенаправленное расшатывание нервной системы. Чтобы такого не происходило, актёр должен тренировать свой организм. Иначе сгоришь эмоционально, а, возможно, и физически.

– А публику наверняка цепляет, когда актёр буквально сгорает у неё на глазах?

– Любой артист в какой-то степени энергетический вампир. И одновременно — донор. Во время спектакля идёт обмен энергиями. Начинается всё с донорства — мы со сцены транслируем свою энергию в зал. Но, бывает, понимаешь, что в тебе сегодня нет этой энергии. Тогда находишь в зале человека, который смотрит на тебя во все глаза, пропускаешь через себя его энергию, добавляя актёрских красок, и всё получается.

– Это работает во время детских спектаклей?

– Конечно. Детская энергия — самая чистая. Но мы же её потом зрителям и возвращаем. Почему артисты детских театров выглядят так молодо — как думаете? Вообще не нравится мне предвзятое отношение к детскому театру. Порой приходится слышать: «Вы же там только сказки играете».

– Какой спектакль для взрослой аудитории для вас особенно важен?

– Все важны. В том числе и одна из недавних постановок — спектакль «Последняя жертва» по пьесе Островского, который вошёл в лонг-лист «Золотой Маски». Его поставил Анатолий Ледуховский — мастер, который сильно отличается от других режиссёров. У него в голове есть чёткий рисунок роли, но он может артистам позволить импровизировать. В том числе и моему персонажу, который играет на гармони. Вообще навыки игры на музыкальных инструментах мне часто помогают.

– К слову, а где, кроме спектаклей, можно услышать вашу игру и песни?

– Песни периодически выкладываю на своей страничке в соцсети. Думаю, что смогу их исполнить на концерте-квартирнике, который в связи с юбилеем ТЮЗа мы дадим уже в новом сезоне.

– Худрук ТЮЗа Евгений Кочетков обещал, что во время квартирников актёры смогут удивить зрителей и открыться с неожиданной стороны. Чего ещё не знают об Олеге Столповском зрители?

– Люблю читать, и лучше не спрашивать, какая часть заработка уходит на покупку книг. Не так давно начал лепить и вырезать из дерева. Особенно в пандемию, когда некуда стало торопиться, с удовольствием этим занимался.

– Что ещё может доставить удовольствие? Есть спектакль или проект мечты?

– Мне очень понравилась детская книга «Когда папа был маленьким». Несмотря на её простоту, это очень глубокая книга. В ней поднимаются, казалось бы, не детские вопросы. Например, тема смерти. Но и о таких вещах надо уметь говорить с ребёнком на понятном для него языке. Можно сделать камерный спектакль по данному произведению. Но вначале — найти на это время и деньги.