Воронежская область – родина многих талантливых людей. И в какой бы точке страны ни оказались наши земляки, они не забывают о родных местах и создают положительный имидж нашего региона.

30-летний Руслан Мошуров вырос в столице Черноземья, сегодня он – член правления Воронежского землячества. Около 4 лет Руслан работает хирургом отделения абдоминальной хирургии Московского научно-исследовательского онкологического института им. Герцена. Он провёл десятки сложнейших операций и спас много жизней.

«Между врачом и пациентом не должно быть барьеров»

– Руслан Иванович, почему вы решили стать врачом-онкологом?

– Я – продолжатель династии. Моя бабушка всю жизнь работала медиком. Отец Иван Петрович Мошуров – известный воронежский специалист, главный врач областного онкологического диспансера. А мама Лариса Васильевна Мошурова – декан педиатрического факультета Воронежского медуниверситета. Всё детство я провёл в стенах больницы: в выходные садик не работал, и родителям приходилась брать меня с собой. Я много общался с врачами, пациентами и даже бывал на операциях. Поэтому никто не удивился, когда после школы я поступил в Воронежский медицинский университет.

Об учёбе вспоминаю с большим теплом. Считаю, что наш ВГМУ не хуже столичных вузов, а в чём-то даже превосходит их. Специальность врача-онколога я выбрал практически случайно. В университете проходили научные конференции, которые посещали ведущие специалисты со всей страны. В их числе–сотрудники Московского онкологического института им. Герцена. Они и предложили мне стать их коллегой. Я сомневался, ведь онкология – это одно из самых сложных направлений в медицине. Но решился, потому что видел перед собой пример отца. Примосковском институте я окончил ординатуру и остался работать в отделении абдоминальной хирургии.

– Каково это – говорить пациентам, что у них диагностирован рак?

– Это сложно. Реакция может быть разной. Кто-то молча смотрит в одну точку, кто-то начинает плакать. А некоторые сразу опускают руки и говорят: «Доктор, я всё равно скоро умру, зачем тратить время на лечение, которое не поможет?». Однако большинство моих пациентов принимают свой диагноз достойно, насколько это возможно в сложившейся ситуации. И с такими людьми лучше всего вместе идти в бой против болезни. А ещё между врачом и пациентом не должно быть барьеров. Я, например, часто даю личный номер телефона своим подопечным. Иногда они злоупотребляют моей добротой и могут позвонить среди ночи. Но я на них не в обиде. Такая у нас, у врачей, профессия.

– Расскажите о самых сложных операциях, которые вы провели.

– У хирургов-онкологов не бывает простых случаев. За неделю нам приходится оперировать в отделении около 25 пациентов, причём не только москвичей, но и жителей других регионов. Каждая операция длится в среднем 3–4 часа, а проводят её три хирурга, операционная сестра и два анестезиолога. Бывают и особо сложные ситуации. Например, три года назад на нашем операционном столе оказалась 38-летняя женщина. У неё диагностировали рак печени. Нужно было как можно быстрее удалить опухоль. Но для этого пришлось сперва извлечь орган из тела, чтобы убрать все злокачественные новообразования, то есть выполнить аутотрансплантацию. Оставшуюся здоровую часть органа мы аккуратно вернули на место. Операция длилась около 10 часов, а с пациенткой работало сразу 8 хирургов-онкологов. Слава Богу, женщина жива и здорова, воспитывает ребёнка и живёт полноценной жизнью.

– Как вы справляетесь со своими эмоциями у операционного стола?

– Врач сосредоточивается на своём пациенте, будто медитирует и не замечает ничего вокруг. Кстати, хирурги любят слушать музыку во время операции. Некоторые мои коллеги уважают классику или тяжёлый рок. Я же предпочитаю более спокойные, фоновые мелодии. Но, конечно, мы не железные люди. Даже самому опытному хирургу может понадобиться помощь во время операции. В таком случае на выручку приходят коллеги.

«Нельзя забывать о своей малой родине»

– Тяжело ли вам было уезжать из Воронежа и часто ли удаётся бывать на родине?

– Из Воронежа в Москву я переехал в 2016 году. Это далось мне нелегко, ведь тут остались мои родители, знакомые, друзья. Поначалу я очень скучал по родному городу, старался приезжать домой каждые выходные. Сейчас навещать семью получается намного реже. Но каждый раз, когда я возвращаюсь в Воронеж, радуюсь, как ребёнок. Много гуляю по историческому центру, люблю бывать в районе областной больницы у парка «Олимпик». В детстве я жил здесь вместе с родителями в студенческом общежитии. Когда мне было два годика, напоролся во время прогулки на какую-то ветку. Отцу пришлось зашивать мне лицо прямо в комнате общаги. Шрам виден до сих пор.

Отмечу, что в последние годы Воронеж очень преобразился. Куда ни посмотришь, всюду строятся новые жилые дома, школы, детские сады, больницы.

– Как вы стали членом правления Воронежского землячества и чем занимаетесь в этой организации?

– Когда только переехал в столицу, испытывал сильную нехватку общения с друзьями и родными, которые остались в родном городе. Поэтому я решил отыскать парней и девчонок из Воронежа, которые, как и я, приехали покорять Москву. Мы создали сообщество и назвали его «Воронежская диаспора». Хочу поблагодарить за помощь в поиске наших молодых земляков руководителя представительства Воронежской области в Москве Алексея Аксёнова, а также члена правления землячества Сергея Даньшина. Они много делают для того, чтобы объединять молодёжь из Воронежа.

Затем многие из нашей «диаспоры» присоединились к ещё более крупной и солидной организации «Землячество Воронежской области». Для нас, молодых ребят, это большая честь. Я вхожу в комитет по здравоохранению, руководителем которого является член-корреспондент РАН, профессор Олег Аполихин. Стараюсь на этой должности поддерживать своих земляков. Молодым врачам из Воронежа мы помогаем повысить свою квалификацию в лучших столичных клиниках, чтобы затем они могли работать в Воронежской области с новыми навыками и знаниями. А пациентам, нуждающимся в лечении, мы находим в Москве необходимых специалистов.