Дмитрий Чугунов – известный в регионе поэт, прозаик и литературовед. А ещё он исследователь немецкой литературы, доктор филологических наук. Книги профессора отмечены рядом высоких наград и премий. В интервью TV Губернии Дмитрий Чугунов рассказал, как пришёл к писательскому труду, чьей критике доверяет и что его подкупает в поэзии, обращённой к теме СВО.

«Не стоит подстраиваться под чужой вкус»

– Дмитрий Александрович, расскажите, что сподвигло вас заняться сочинительством?

– Вначале это был испытанный восторг от книги. Неважно, сказки Андерсена или истории Николая Носова про Незнайку, – книга делала обычный мир бесконечным и увлекательным. А затем чтение или слушание превратилось в подражание. И, наконец, в попытку выразить уже нечто своё. Так вот лет с шести и пошло. И до сих пор продолжается.

– Кто был вашим первым читателем? Насколько важны были реакции на творчество?

– Сначала, разумеется, люди из ближайшего окружения. Семья. Затем одноклассники. В школе все к четвёртому классу знали, что я пишу сказки. Разумеется, находились и те, кто посмеивался: «Да ты только сказки писать и умеешь». Всерьёз я не обижался. Сочинялось ведь не для того, чтобы кому-то понравиться. Одним по душе литература, другим – автомобили, третьим – железная дорога. Это естественно. Не стоит подстраиваться под чужой вкус.

– Для чего человек пишет? Что им движет?

– Можно писать просто для того, чтобы выразить себя. Эдакое автоописание, когда и главный герой – alter ego автора, и все проблемы в произведении – от своих переживаний. Так чаще всего бывает у графоманов, хотя существует и модный термин – автофикшен. Мне ближе другая мысль: писатель – это тот, кто слышит голос свыше. И эту высокую мысль, идею, картину ему нужно донести до людей. Не ради себя любимого, а для того, чтобы поделиться с людьми высоким, чтобы «подтянуть» человека на ступень ближе к небу. Когда такое случается, творец счастлив по-настоящему. В различных школах писательского мастерства или креативного письма вас научат технике и приёмам очаровывания читателя. Да вот беда: вряд ли эту натренированность стоит считать настоящим творчеством. Я очень ценю мгновения, когда важная мысль сама собой возникает в голове. Тогда и сюжет выстраивается мгновенно, и образы живут, и пишется легко. Всё явилось откуда-то свыше, из другого измерения. А писатель оказался зорким и чутким, если уловил явленное.

Жемчужины образов и смыслов

– Какие чувства посетили вас, когда впервые увидели свои произведения, изданные отдельной книгой? Какую роль эта книга сыграла в вашей жизни?

– Первым был коллективный сборник стихов группы «Зинзивер», в которую я входил. Она объединила тянувшихся к слову студентов. В 90-е в Воронеже возникла особая, пропитанная искусством атмосфера: творческие вечера, арт-вернисажи, встречи в Союзе писателей. Мы, начинающие авторы, туда захаживали, но «мэтры» нашу «гениальность» не оценили. Задиристая молодёжь была страшно обижена. Этакая подростковая логика – уж кто бы нас критиковал! И в противовес «закостеневшему» прошлому появился «Зинзивер». Мы находили друг друга по созвучию: филологи, физики, историки, математики, ребята из института искусств… – все стучались со своими «шедеврами» в историю. И вот у нас вышел сборник – малюсенький, но знаковый для всех «зинзиверовцев». Мы вышли из самодеятельности и вошли в изящную словесность.

– Чьей критике вы доверяете? Может ли она быть беспристрастной?

– Критика – вещь подозрительная. Подавляющая часть критиков пишtт о знакомых и для знакомых. Особенно это заметно применительно к молодой литературе, к тем, кому около 25-30 лет. Ситуация, описываемая строками про кукушку и петуха, которые взаимно хвалят друг друга. Даже возник штамп поведения: поэт выкладывает свидетельство своей публикации в известном журнале и непременно добавляет: «Благодарю чудесную Ольгу Ивановну (Ивана Петровича) за публикацию!». А затем сам пишет рецензию на книгу этой самой Ольги Ивановны. Для меня это – не критика, а клановое взаимовосхваление. Однако в эпоху издательских проектов такое происходит сплошь и рядом. Настоящий же критик не связан личным, ибо он рассуждает не об авторе, а о произведении. Тогда ему хочется верить.

– Следите ли вы за современным литературным потоком? Какие имена вызывают у вас интерес?

– Сложность оценки современной литературы состоит в её доступной огромности. Мы все рискуем утонуть в потоке произведений, премий и фестивалей. Неудивительно, что читатели разделились. Одни любят патриотическую литературу, другие либеральную. Одни – лёгкие детективы, другие – заумные вещи… Так проще. Читатель подобен кулику, который нахваливает своё место обитания. Поэтому бывает приятно вдруг обнаружить что-то стоящее, непривычное. Чаще всего это именно «вдруг». Оглушение современной литературой проходит, появляются тихое удивление и радость. Я в последние годы ценю поэзию военкоров СВО. Там есть настоящие жемчужины образности и смыслов, равные по пронзительности, искренности и глубине признанной классике XIX-XX веков.

«Человек читающий всегда будет в меньшинстве»

– В последнее время принято утверждать, что чтение книг — рафинированное удовольствие. Не познание себя и мира, не повод для размышлений, а хобби… Что вы можете сказать о чтении сегодня? Люди стали меньше читать, потому что уходит советское читающее поколение?

– Сейчас очень много отвлекающих искушений. Даже прежде читавшие люди легко поддаются занятиям, не подразумевающим чтение. Компьютерные игры, путешествия, спорт, предпринимательство, посещение ресторанов, шоппинг (это, если что, ирония)… Жизнь такая интересная, а книжки от неё отдаляют. В обществе потребления человек читающий всегда будет в меньшинстве.

– На филфаке ВГУ всегда было достаточно людей, способных к литературному творчеству. Как обстоит дело сейчас? Есть ли у студентов желание писать прозу, стихи?

– Желание сочинять всегда было и будет.

– О чём пишут авторы альманаха «День поэзии ВГУ», который вы формируете?

– Альманах готовится. День поэзии будет юбилейным. Уже семидесятый! Ни одного перерыва не было (в отличие от распиаренного Дня поэзии в Москве). Оценивать кого-то я не рискну, время рассудит. Я просто радуюсь хорошим строчкам.

– Что сегодня в работе у писателя Дмитрия Чугунова? Есть ли замысел, который вскоре выльется в новую книгу? Если да, то в каком жанре?

– Чуть более года назад врачи огорошили меня диагнозом, которого боятся все. И тогда я сел писать книгу, которую назвал «Свет». Девять повестей и рассказов о том, что в жизни человека главное – это вера в лучшее, что человек – удивителен и прекрасен, что свет всегда побеждает тьму. Писал, честно говоря, наперегонки с судьбой. Надеюсь, что скоро эта книга пойдёт в печать. А ещё ждёт завершения цикл историй под условным названием «Институт». Он почти готов. Повествование сложное, проблемное. Кроме того, сейчас заканчиваю третью частью фэнтези. Нужно довести историю до логического финала. Два романа уже написаны, теперь в работе завершающий. А ещё есть и чисто научные идеи (я же всё-таки доктор наук) – на пару монографий. В общем, голова фонтанирует сюжетами. И тут самое время поблагодарить жену Софью за поддержку и понимание!