Ещё десять дней назад ни автор этого интервью, ни его собеседник, ни «фигуранты» их разговора и представить не могли, какие тяжёлые испытания обрушатся на нашу страну, только что вышедшую из напряженной президентской кампании. Именно тогда, в пятницу, 23-го марта, главный герой данной публикации был официально объявлен победителем президентских выборов. Каждый из нас прекрасно помнит его слова, сказанные на триумфальном «Манежном» митинге: «Мы будем думать о будущем нашей великой Родины, о будущем наших детей. И, действуя так, мы, безусловно обречены на успех».

Но уже 25 марта ОБРЕЧЁННЫМИ, в самом худшем смысле этого слова, стали десятки наших российских детей. Их лишил будущего пожар в Кемерово. А ещё через два дня вновь избранному главе РФ пришлось сказать слова, казалось бы, совершенно неожиданные в устах победителя выборов: «Мы… теряем столько людей. Из-за чего? Из-за какой-то преступной халатности, из-за разгильдяйства… Справку никакую не получить без денег, а деньги заплатил — всё, что угодно, подпишут, вот в чём беда. И плевать хотели на безопасность людей…»

А вечером того же 27 марта член Совета Федерации ФС РФ Елена Мизулина, выступая в одном из телеэфиров, донесла до зрителей немного сумбурный, но искренний крик души. Коллективный крик верных и честных сподвижников российского президента. «Я бы хотела высказать слова соболезнования и поддержки нашему лидеру Владимиру Владимировичу Путину… Для него это удар в спину, это страшное потрясение!.. То, что он делает сегодня для России, — невероятные вещи: защищая на внешней арене Россию, внутри проводя реформы невероятной силы… Мы молодеем, мы радуемся все этому… И вдруг — так бездарно! За его спиной! А ему некогда постоянно оглядываться на то, как доделывают то, что он, пробивая стены, решает, — как те чиновники на местах это делают… Так бездарно тратятся жизни наших людей и особенно детей! За счёт чего? Мздоимство, головотяпство, непрофессионализм! Но разве мы о нём не догадывались, разве об этом не писали на разных уровнях?»

Между прочим, в тени этого страшного происшествия осталось одно важное обстоятельство, с ним связанное: 26 марта, проявив солидарность с Британией в высылке российских дипломатов, руководители Евросоюза и других стран Запада оперативно выразили словесную поддержку и соболезнования российскому НАРОДУ, — в связи с кемеровской трагедией. Что это, как не очередная серьезная попытка расколоть наше общество, демонстративно отделить «угнетенные низы» от «преступных верхов»?

…Впрочем, будем честны: никто и не обещал нам, что сразу после победы Путина 18 марта у россиян наступит райская жизнь. О наличии массы острых проблем, требующих скорейшего решения, говорил в первые поствыборные дни и сам победитель. Говорил о «недостатках в здравоохранении, ЖКХ, других сферах»; заявлял «о снижении доходов» населения. И даже более того, — поведал о «проблеме ножниц» между теми, кто получает очень много, и теми, кто живёт, мягко говоря, очень скромно. «Вот эти «ножницы» государство должно будет убирать, так же, как и сокращать количество людей, живущих фактически за чертой бедности, особенно это касается тех, кто имеет работу. Не должно быть ситуации в России, когда человек работает, но при этом получает абсолютно недостойный уровень заработной платы», — подчеркнул победивший кандидат в президенты Владимир Путин.

***

Так в какой же реальности оказалась Россия после выборов 18 марта? Как можно оценить их итоги, и как эти итоги повлияют на дальнейшее развитие государства и общества? Этим и другим вопросам был посвящен разговор с доцентом кафедры социологии и политологии ВГУ, кандидатом политических наук Романом Савенковым.

— Выборы 18 марта 2018 года завершились рекордом: впервые в истории выборов в Российской Федерации победившего кандидата на пост главы государства поддержало больше половины избирателей страны (кстати, в Воронежской области Владимир Путин также получил поддержку абсолютного большинства избирателей). Какой главный политический вывод можно из этого сделать? Какое международное значение имеет этот факт?

— Главный вывод очевиден: Владимир Путин пользуется поддержкой большинства граждан страны и сохраняет контроль над политической элитой России. Причём для субъектов международных отношений важнее именно второе обстоятельство. Ведь индивидуальные и секторальные антироссийские санкции, вводившиеся после 2014 года, были нацелены на раскол элит, размывание их лояльности Путину. Теперь же итоги выборов позволяют победителю подтвердить своё доминирование, способность контролировать политическую систему. И наши международные партнеры должны смириться с тем, что внешнюю политику России продолжит определять Владимир Путин. Хотя, конечно, он сложный и очень неудобный для них переговорщик.

— Существует точка зрения: мол, поскольку россияне поддержали лозунг «сохранения стабильности», значит, нашу страну ждут стагнация экономики, консервация политической системы, «закручивание гаек» в общественной жизни и идеологии, а также продолжение и даже углубление конфронтации с Западом. Вытекает ли, на ваш взгляд, второе из первого?

— Данные социологических исследований подтверждают сформированный общественный запрос на перемены. Хорошие электоральные результаты таких новичков политической сцены, как Павел Грудинин и Ксения Собчак, демонстрируют готовность избирателей поддержать те или иные «новые лица». А вот низкий процент поддержки других кандидатов в Президенты, конечно, снизит готовность победителя к использованию их программ, их предложений и их самих. Тем не менее, уже на следующий день после выборов Владимир Путин встретился со всеми кандидатами-оппонентами и предложил им объединить усилия во имя эффективного решения действительно насущных внутренних проблем страны.

На уровне риторики Путин заявляет о придании экономике инновационного характера, обеспечении высоких темпов экономического развития, снижении оборонных расходов, о готовности вести диалог с «коллективным Западом». Вы, конечно, можете сказать, что это — «ритуальные фразы», которые всегда должен произносить глава государства. Может быть, и так. Но всё-таки внутри российской элиты и всего нашего общества фиксируется понимание необходимости трансформации системы. Мы поймем, насколько этот тренд учитывается главой государства, несколько позже, — когда будет объявлена кандидатура премьер-министра.

Скажу несколько слов о внешнеполитической ситуации. Обычно страны Запада ведут себя прагматично, сохраняя хорошие отношения с выгодными для себя партнерами. Модель экономики или тип политической системы той или иной страны-партнёра не играла для западного мира ключевой роли. Но сейчас на Западе лепят из Кремля некое «вселенское зло», цивилизованное взаимодействие с которым, якобы, практически невозможно. В этих действиях угадывается желание отколоть от России её традиционных союзников, изолировать нашу страну от остального мира.

— Согласны ли Вы с тем, что эти выборы были, по сути, референдумом о доверии россиян не только лично Владимиру Путину, но и всей государственной системе, созданной под его руководством, начиная с 2000 года?

— Не вполне согласен. По данным социологических исследований, индекс одобрения Владимира Путина и деятельности президента России существенно превышает аналогичные индексы остальных органов федеральной власти. Так, согласно опросам ВЦИОМа, уровень поддержки внутренней политики российского руководства в 2017 — 2018 гг. колеблется в пределах 33 — 44 %, экономической политики — 25 — 30%, социальной политики — 24 — 35%. Я думаю, что у твердых избирателей Путина преобладает представление о нем как о единственном эффективном борце с бюрократической системой и олигархией. Только он заставляет работать административную машину, только благодаря его усилиям «галера плывёт».

— Агитация за участие в выборах, которая велась в СМИ и соцсетях, в учреждениях и на улицах, в торговых центрах и на транспорте, была, по сравнению с прежними избирательными кампаниями, беспрецедентной. Понятно, что инициатором и организатором этого могла быть только власть на всех уровнях. Почему же власти стала так нужна максимально высокая явка избирателей? И вытекающий отсюда вопрос: на ваш взгляд, всё ли было законно и всё ли было этично (при внешнем соблюдении юридических норм) в этой агитации, — и в Воронежской области, и по России в целом? В частности, я имею в виду гулявшие в интернете видеоролики о «геях на передержке», а также распродажи по сниженным ценам и конкурсы с ценными призами, приуроченные к 18 марта и проводившиеся рядом с участками для голосования…

— Согласен, кампания по информированию граждан прошла масштабно. Заметно было стремление сегментировать получателей информации: одних пугали однополыми браками, для других запустили конкурс «селфи с участка», третьим показывали разъяренное лицо премьер-министра Великобритании. Такими средствами, как говорится, «аd hoc», явку повысить, разумеется, можно. Но сформировать привычку наблюдать за кандидатами и осознанно голосовать — нельзя! Для этого нужно учиться оценивать предлагаемые альтернативы, наслаждаться и гордиться ролью активного гражданина, — в общем, «практиковать голосование» на региональном и муниципальном уровнях.

— Как вы оцениваете ход агитационной кампании в СМИ: с точки зрения объективного освещения деятельности всех кандидатов, равного соблюдения их интересов, предоставления им возможности донести до избирателей свою предвыборную программу и т. д. Кто из них (если не оценивать Владимира Путина), на ваш взгляд, наиболее успешно и активно вел кампанию, достойно держался на дебатах, выдвигал интересные и яркие, а главное — конструктивные идеи? Что можете сказать о традиционном личном НЕучастии в дебатах действующего президента: какие субъективные мотивы и объективные причины здесь играют главную роль?

— В целом, все кандидаты, зарегистрированные от партий, получили равные возможности для  проведения агитационной кампании. В Воронежской области мне не известны случаи препятствования встречам доверенных лиц с избирателями или отказа в размещении рекламного баннера. Правда, запомнилась негативная информационная волна, хотя и вне пределов агитационного периода, против кандидата Павла Грудинина в районных печатных СМИ. Такие «вбросы» откалывают от коммунистического кандидата твердых избирателей КПРФ, настроенных антиолигархически, и подталкивают их к кандидату, способному контролировать крупных бизнесменов.

Но хочу особо отметить: представление программы и формирование образа политика — это две разные стратегии. Условий для донесения своей программы до массового избирателя, по сути, не было: дебаты не стали площадкой по обсуждению возможных действий кандидатов. Впрочем, я полагаю, что у большинства кандидатов и программ-то не было. Все усилия были сосредоточены на формировании позитивного отношения к персоне претендента на высший пост в стране. В реализации этой тактики преуспела Ксения Собчак: она то атаковала водой старожила политической арены, то демонстрировала слабость и слезы, когда было уместно. Это позволило ей, даже без поддержки партийного бренда и с высоким антирейтингом, получить более 1 процента голосов.

Владимир Путин озвучил свою программу единолично, без уточняющих вопросов, на фоне одобряющих лиц и аплодисментов. Участие в дебатах не позволило бы ему так эффектно обнародовать задачи для будущего правительства и продемонстрировать защищенность страны от возможного военного вторжения Запада.

— Была ли в ходе этих президентских выборов хоть какая-то реальная альтернатива кандидату Путину?

— Весь ход прошедшей избирательной кампании должен был продемонстрировать отсутствие альтернативы Владимиру Путину. Ни один из зарегистрированных кандидатов не мог сравниться с ним по уровню доверия избирателей, международному опыту и способности контролировать элитные группы. Поэтому ему никак нельзя было участвовать в дебатах и вообще «приближаться» к другим, «несерьезным» кандидатам. А фамилии некоторых политиков — нельзя было даже произносить вслух. «Предвыборная программа» Путина, озвученная в первой части Послания к Федеральному Собранию, напоминала перечень поручений для будущего правительства, не раскрывая механизмов достижения будущего благополучия. Президент давал понять: «Я дам поручения и строго спрошу с исполнителей за их выполнение. Никто из кандидатов так говорить с элитой не может».

— Подобная безальтернативность — вред для страны или благо?

— Отвечу так: столь уверенный, да ещё и предсказуемый триумф может лишить победителя осторожности, которая необходима политику не меньше, чем уверенность в себе.

— Что означают итоги выборов для каждого из «не победивших» кандидатов и выдвинувших их партий? Они больше выиграли или проиграли от этой кампании? Какие дивиденды или потери принесли президентские выборы двум парламентским партиям, которые напрямую в этой кампании не участвовали, — «Единой России» и «Справедливой России»?

— Выдвиженец КПРФ Павел Грудинин сдержал слово, данное журналисту-видеоблогеру Юрию Дудю: сбрил усы, признав тем самым, что не сумел набрать обещанный минимум — 15 процентов голосов. Такое решение свидетельствует о желании Грудинина остаться в медийной и политической жизни, возможно, с перспективой возглавить КПРФ. Предвыборная президентская кампания позволила быстро познакомить актив этой партии, да и всех россиян, с этим «народным предпринимателем».

Владимир Жириновский баллотировался сам, что вынудит его проводить замену лидера партии либо в «спокойное» межвыборное время, либо (что хуже для ЛДПР) в период госдумской предвыборной кампании-2021. Результат старожила президентских кампаний неуклонно ползет вниз.

«Справедливая Россия» не сформировала вокруг себя твердых избирателей и не имеет харизматичного лидера. Поддержка фаворита президентской кампании не отличает в глазах избирателя «Справедливую Россию» от «Единой России» или, скажем, партии «Родина». В общем, похоже, что мы будем наблюдать постепенный закат «Справедливой России». Как, впрочем, и ЛДПР.

Кандидаты в президенты Григорий Явлинский и Борис Титов, зарегистрированные от «Яблока» и «Партии Роста», получили меньше голосов, чем сами эти партии на выборах в Государственную Думу в 2016 году. Избиратели не расслышали системную программу основателя «Яблока» и не разглядели нетривиальную информационную кампанию уполномоченного по правам предпринимателей. Выходит, что программа и пиар не главное: политикам не удалось «блеснуть харизмой» и продемонстрировать способность управлять элитой и олигархами.

Кандидат в президенты Ксения Собчак тоже не похожа на человека, способного руководить губернаторами, но ей удалось показать бойцовские качества. Важным заключительным аккордом её предвыборной кампании стало совместное с экс-депутатом Госдумы Дмитрием Гудковым заявление о создании новой партии. Если эта партия состоится, то она имеет все шансы потеснить привычных либералов: федеральная узнаваемость Собчак, организационный опыт Гудкова и лозунг «перемен» создают базу для хорошего старта.

Сергей Бабурин, несмотря на опыт парламентской работы, не смог привлечь новых избирателей и получил наименьший из всех кандидатов результат.

«Единая Россия» остается доминирующей партией в Госдуме и большинстве региональных парламентов. Самовыдвижение Владимира Путина, разумеется, снижает «репутационные» активы этой пока что безоговорочной «партии власти», но зато мотивирует партийную бюрократию к большей лояльности к главе государства.

— Как оценить результаты голосования по Воронежской области? Есть ли в распределении процентов между кандидатами какие-то значимые отличия от общероссийских тенденций, — скажем, то, что главный «Коммунист России» Максим Сурайкин у нас опередил таких «зубров», как Бабурин и Явлинский, а также президентского бизнес-омбудсмена Титова?

— Существенных расхождений в результатах нет. В Воронежской области Владимир Путин и Максим Сурайкин набрали больше, чем в среднем по стране, остальные кандидаты — меньше.  Лидер партии «Коммунисты России» Сурайкин, в процентном отношении, на участках областного центра набрал больше, чем районах. Бабурин, Титов, Явлинский в Воронеже получили больше, чем Сурайкин, но в остальных районах эти политики провалились. Возможно это результат расползания настроений недовольства — от областного центра к некоторым райцентрам. За Сурайкина голосовал протестный избиратель, который проживает (судя по итогам голосования) в Коминтерновском и Левобережном районах Воронежа, а также в Россоши, Бутурлиновке и Павловске, — в этих населенных пунктах политик показал свой лучший результат. Но лидерство Сурайкина среди кандидатов, набравших менее 1 процента голосов, нельзя назвать значимым. К тому же партия «Коммунисты России» не участвовала в выборах депутатов Воронежской областной Думы, — хотя на выборах депутатов Госдумы-2016 в некоторых районах опередила партию «Родина».

— Как же оценить в целом: за что или за кого в ходе выборов голосовали избиратели? За предвыборные программы? За личности? За партийно-политические бренды? За идеологические подходы в целом? И можно ли по итогам минувших выборов говорить о «крахе» либерализма или коммунизма в России?

— Итоги голосования говорят о том, что избиратели голосовали за личность. Высокий личный уровень доверия к Владимиру Путину не могут повторить ни партия, ни какая-либо классическая политическая идеология. Ввиду такого явного «неравенства сил» говорить о крахе идеологических доктрин считаю некорректным.

— Насколько величина явки и проценты кандидатов в нашем регионе отличаются от соседних чернозёмных областей? Если отличия весомы, то чем их можно объяснить? И вообще: какую политически важную информацию несёт величина процента явки? Это признак успеха либо неуспеха сторонников «бойкота выборов»? Это индикатор того, насколько свободным было волеизъявление граждан, не задавленных пресловутым «административным ресурсом»? Или это свидетельство доверия либо недоверия граждан к федеральной, региональной или местной власти? А, может, это всего лишь предмет гордости или огорчения глав регионов и муниципалитетов в их «междоусобном состязании» перед лицом вышестоящего начальства?

И ещё один сопутствующий вопрос. В Воронежской области не по месту прописки голосовали 80 тысяч человек, а вне избирательных участков голосовали почти 150 тысяч. Не многовато ли это, при общем числе избирателей 1,2 млн. человек? Нет ли в этой ситуации возможностей для «административного принуждения к явке» и для махинаций с подсчётом процентов кандидатов?

— Явка на выборах — важный индикатор, который каждый из участников кампании интерпретирует в соответствии со своими интересами. Агитаторы за «бойкот выборов» риторически могут записать себе в актив всех избирателей, отказавшихся от участия в голосовании. Ведь, вроде бы, эти абсентеисты действительно поддержали их призыв. Однако, я сомневаюсь, что кто-то проведет целенаправленное социологическое исследование по изучению всего спектра причин и мотивов неучастия российских избирателей в выборах.

По моим наблюдениям, все усилия властей были направлены на информирование избирателей, но без применения административного принуждения к голосованию. Тем более, что наш регион был, по понятным причинам, связанным с госдумскими выборами 2016 года, на «особом контроле» со стороны председателя ЦИК РФ Эллы Памфиловой. В результате в Воронежской области участие избирателей в нынешних президентских выборах, по сравнению с президентскими выборами 2012 года, даже незначительно сократилось.

Полагаю, что более правильно — рассматривать явку в совокупности с другими индикаторами. В нашем регионе существенно сократилось количество голосующих вне избирательных участков (с 213 тысяч в 2012 г. до 148 тысяч — в 2018-м), а количество недействительных бюллетеней сократилось с 13 тысяч до 9,5 тысяч. Цифра голосующих вне дома остается, конечно, существенной. Но мне не попадались жалобы наблюдателей, работавших на территории нашей области и сопровождавших выносные урны.

— Как оценить работу Воронежского облизбиркома по таким критериям, как организация кампании; пресечение нарушений; уважение прав и интересов претендентов на выдвижение и зарегистрированных кандидатов; обеспечение прав избирателей; гласность и прозрачность работы избирательных комиссий?

— Работа избирательной комиссии Воронежской области проходила под пристальным наблюдением председателя ЦИК России Эллы Памфиловой. Я думаю, что «придраться» к облизбиркому нельзя ни в чём: информирование избирателей было проведено, участковые комиссии работали строго в рамках регламентов, реакция на нарушения была оперативной.

— Можно ли в принципе искоренить попытки выборных фальсификаций? Как? Есть ли достойный подражания зарубежный опыт?

— Фальсификация — это нарушение закона, фальсификация на выборах — это общественно опасное преступление, возможное только в системе взаимной зависимости простых граждан и чиновников разного уровня. Не зафиксированы фальсификации на выборах в странах, где автономные элитные и общественные группы конкурируют между собой, не вступая в сговор. Консолидированными демократиями считаются европейские страны, страны Британского Содружества, США. Тем не менее, в современных условиях «лихорадит» даже образцовые демократии: так, демократическая оппозиция в США на полном серьезе подозревает российские власти в фальсификации итогов выборов американского президента. Правящие группы некоторых европейских экс-социалистических стран воссоздают элементы «системы взаимной зависимости»: партия «Право и Справедливость» в Польше добилась единоличного контроля над Конституционным Судом и общенациональными СМИ; президент Венгрии Виктор Орбан сформировал Комиссию по надзору за СМИ…

— Нужно ли предавать огласке имена кандидатов, в чью пользу были попытки фальсификаций? Вообще, должны ли кандидаты нести какую-то ответственность за доказанные попытки фальсификаций в их пользу? Поможет ли это борьбе с фальсификациями?

— Отвечать должны только нарушители закона. Доказать связь исполнителя с заказчиком фальсификации практически невозможно. Кроме того, введение ответственности для кандидатов может спровоцировать злоупотребление правом: целенаправленные провокации фальсификаций по инициативе конкурентов.

— Что вы можете возразить на тезис «внесистемной оппозиции»: мол, президентские выборы – это, якобы, балаган, организованный действующей властью, и если тебя не устраивает эта власть, ты должен просто бойкотировать выборы.

— «Балаган», «цирк», «кукольный театр» и так далее — это все хлесткие слова для вовлечения в какую-либо политическую деятельность в ходе выборов. Но бойкот никак не вредит власти, не дает ей четких сигналов об активном недовольстве. Значимые результаты оппозиционных кандидатов вынуждали бы к минимальному сотрудничеству с ними, создавали бы основания для их результативного участия в муниципальных, региональных, госдумских выборах. Бойкот не дает удовлетворения оппозиционно настроенным избирателям, так как не виден результат этой акции, не ясна дальнейшая стратегия поведения.

— По итогам мартовских президентских выборов верховная власть России получила более чем весомый мандат доверия на 6 лет. Как надо им воспользоваться? Какие первоочередные задачи должен решать федеральный центр: в социальной сфере, в экономике, в системе государственного управления, в отношениях с регионами, во внешней политике?

— В Послании Президента к Федеральному Собранию сформулированы масштабные инвестиционные и социальные задачи. Но эти задачи возможно решить, только проведя модернизацию системы государственного управления. Пока она работает в ручном режиме, при контроле со стороны федерального центра. Пожар в Кемерово — ещё один трагичный сигнал о необходимости избавляться от неэффективных управленцев, пусть даже лояльных.

Новые управленцы в регионах должны будут повысить доходность региональных бюджетов, стимулировать экономическое развитие территорий, избавиться от избыточных государственных расходов. И боюсь, что избыточными будут считаться все расходы, не упомянутые в мартовском Послании Президента.

Отмечу, что новая система управления не может быть создана «старыми» кадрами. Недаром пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков анонсировал намерение главы государства сформировать новую команду и Правительства РФ и Администрации Президента РФ.

Что касается внешней политики, то на этом направлении необходимо избежать международной изоляции и сохранить инвестиционную привлекательность российской экономики. Модернизация невозможна без масштабного использования внешних ресурсов. Поэтому сейчас будет проходить сложное определение новых взаимных «красных линий», за пределы которых сторонам нельзя заходить…

Что ж, теперь, после того, как закончился март 2018-го, можно уже не сомневаться: впереди нас ждут непростые месяцы и годы. Непростые, в том числе, и потому, что многие из нас разучились действовать самостоятельно, брать на себя ответственность, нарушать привычный ход событий, — словом, жертвовать личным спокойствием и комфортом ради общего блага, в интересах окружающих «посторонних». Россиян в последнее время слишком часто и настойчиво убеждали (и прежде всего — мы, средства массовой информации, что уж тут лукавить!): всем хорошим, что произошло в стране после 2000 года, мы обязаны исключительно действующему президенту. Так стоит ли удивляться, что именно на Путина жители всей России возлагают надежду на решение всех проблем, что случаются в стране: от уборки кучи мусора на окраине смоленского райцентра до перечисления «затерявшихся» социальных выплат жителям дальневосточной окраины? И не логично ли ожидать, что вскоре и претензии за любое негативное событие, — пожар, свалку с ядовитыми отходами, очередные санкции, высылку наших дипломатов, проигрыш национальной сборной, — россияне начнут предъявлять тоже Путину?

Сам Путин это тоже понимает. Не случайно 23 марта, обращаясь к россиянам после обнародования Центральной избирательной комиссией официальных итогов голосования на президентских выборах, Владимир Владимирович заявил: «В нынешних условиях, в ситуации непростых внутренних и внешних вызовов, с которыми мы сталкиваемся,.. понимаю свою колоссальную ответственность перед гражданами России, перед страной».

Но в том-то и беда, что ответственности одного Путина — на все 85 регионов нашей необъятной страны просто физически не хватит! Из Москвы всю Россию — уж точно не объять вниманием и заботой в необходимом количестве. Региональным и муниципальным руководителям, похоже, скоро предстоит взваливать всю ответственность за юридически подконтрольные территории — в первую очередь, именно на себя. И, может быть, первоапрельская отставка кемеровского губернатора Тулеева, спустя неделю после пожара в «Зимней вишне», — это один из первых признаков отхода от сложившейся системы «местной безответственности». Даже не взирая на то, что тулеевский «преемник» Сергей Цивелев был намечен на эту свою нынешнюю роль ещё до пожара…